развернулись, и не останавливаясь понеслись навстречу. Ну а что, их много, нас мало. Думать особо не о чем, разгоняйся посильнее, и топчи всё что под ноги попадёт.

— Огонь! — проорал я, дождавшись когда закованная в метал лавина достигнет первой контрольной точки.

Хоть и привык уже к выстрелам, но рявкнуло так громко, что опять заложило уши.

Пять секунд… десять… пятнадцать…

— Огонь!

Чухонцы уже близко, поэтому практически вся шрапнель летит в цель. Кое-что впивается в землю, кое-что уходит выше, но процентов восемьдесят попадают туда куда надо.

— Огонь! — ушёл ещё один бешеный рой картечи, буквально выкашивая чухонскую цепь.

Не дожидаясь следующего залпа, в замешкавшуюся чухонскую толпу полетели стрелы, а когда взорвалось несколько гранат, так лихо начинавшийся «наскок» померк окончательно. И ведь не сказать что среди рыцарей и остальной братии были какие-то существенные потери, но началась паника и в итоге «засадный полк» просто растворился, оставив после себя несколько десятков убитых и раненных.

— Орудия прочистить и приготовить у транспортировке!

До самого Кряжа мы ещё не дошли, но судя по доносившимся оттуда звукам Шереметьева ждали с «распростертыми объятиями», поэтому следовало поторопиться.

— У нас потерь нет. С трофеями что делать? — подошёл дядька Иван.

Оставлять столько добра негоже, но и времени сейчас нет. Делить отряд не хочется, неизвестно что дальше будет, поэтому пусть полежат, авось дождутся пока мы с остальными разберёмся.

А разбираться было много с кем.

Зажатая с трёх сторон Шереметьевская сотня ушла в глухую оборону, и судя по тому что я видел, не особо успешную.

С кряжа им насыпали стрелами, со стороны леса давили пехотой, и отрезая путь к отступлению стояла кавалерия. Не надо быть великим стратегом чтобы понять замысел устроителей ловушки, сейчас они ждали решающего удара от «засадного полка».

Вот только вместо полка пришли мы.

Вышли на взгорок, подняли флаги — так чтобы Шереметьевцам не пришла идея отработать по нам магией, и развернув пушки на стены Кряжа, приготовились к стрельбе.

По сути, это даже не стена в нормальном её смысле. — Высокий частокол с проложенным по верху настилом, с которого-то и работают лучники.

Нас заметили, но ввиду большого расстояния особо не отреагировали, продолжая засыпать стрелами шереметьевскую сотню. Я тоже спешить не стал, а дождавшись когда расчёты расчехлят орудия, лично навёл каждое.

— Огонь!

С грохотом выплюнув первую порцию картечи, орудийные позиции заволокло таким густым дымом, что мне не удалось насладиться результатами стрельбы.

Но когда дым расселся, на стенах никого не было. То ли действительно посносило всех, то ли лучники просто попрятались.

— Разворачивай!

Следующая цель — чужая пехота, находилась уже на значительном удалении, поэтому вместо картечи в ход пошли ядра.

— Заряжай! Цельсь!

Прежде чем дать команду «огонь» я проверил работу наводчиков и убедившись что всё более-менее в норме, отошёл к своему орудию.

— Пли!

Ядра — не картечь, и урон от них хоть и более фатальный — выжить при попадании ядра практически нереально, но в то же время по площади куда менее масштабный. И хотя все семь снарядов легли в цель, выбить удалось не больше десятка пехотинцев. Понятно что это немного и будь противник посмекалистей, вполне мог бы придумать что-нибудь в ответ, но пушечные выстрелы вызывали такую панику и недоумение, что ни о каких «контрмерах» речи не шло.

— Заряжай!

Второй залп вышел чуть более удачным, и наседавший на шереметьевцев строй стал распадаться на мелкие группы.

— Пли! — оглушающе рявкнув, ушли очередные снаряды, но в этот раз почти без урона, может сообразив что к чему, а может и запаниковав окончательно, пехотинцы рассеялись, и сейчас разбегались в разные стороны. Стрелять по рассеянным кучкам толку большого нет, тем более что появилась новая цель — со стен вновь полетели стрелы.

— Разворачивай! — скомандовал я, наваливаясь на орудие.

Но лучники на стенах уже поняли откуда по ним прилетает, и в каком случае, поэтому не дожидаясь продолжения, снова попрятались.

— Ядрами! Тройной заряд! — бить картечью в надежде кого-нибудь зацепить, мне казалось бестолковым, а вот пробить брешь в стене, выглядело вполне реально. Тем более основная часть моего войска откровенно скучала, и нужно было найти им занятие. Подозвав Ивана, я наскоро объяснил ему задумку, тот просиял, и убежал выполнять. Конечно полной уверенности в том что ядра справятся с задачей у меня не было, всё же стену не дети ставили, но, как говорится, — не попробуешь, не узнаешь.

Пробежавшись по расчётам, я проверил каждое из орудий, и убедившись что все нацелены примерно в одно место, скомандовал,

— Пли!

Глава 15

А забор действительно оказался просто забором. Разметав первым же залпом целый ряд брёвен, ядра пробили широкий проём, в который сразу же хлынули почуявшие запах победы воины.

Победа. Это была именно она. Может не совсем полноценная — без наголову разбитых орд, но всё же. Дожимавшая шереметьевцев пехота, панически разбежалась, выстроившиеся за ней лучники так же отходили, и даже не принимавшая участия в бою конница, хоть и без паники, уверенно сдвигалась в сторону границы.

Гарнизон же самого Валиевского логова изначально был слабоват, и не мог оказать достойного сопротивления.

Когда я заходил в пробитый ядрами проём, всё было уже кончено. Многих убили, но большинство предпочло сдаться в плен.

И ведь это всего семь орудий. А что будет когда я соберу полноценную армию?

Нет, я хорошо понимал что одними пушками войну не выиграть, и армия, — настоящая армия, это сложнейший механизм, совершенная машина где крутятся десятки, сотни различных шестерней, валиков и колесиков. И все они настолько взаимосвязаны, что если хромает что-то одно, обязательно захромает и всё остальное. А у меня, если рассуждать абстрактно, пока была только первая, главная шестерня и парочка небольших колёсиков. Причём если шестерня крутилась более-менее ответственно, то колесики постоянно проворачивались вхолостую, или забегали вперёд. В основном это касалось каких-то технических вещей, иногда было связано со снабжением, но так или иначе всё это в итоге отражалось на боеспособности подразделений.

Я хорошо понимал что без этого не обойтись, и даже в самых «современных» армиях есть куча подобных проблем. И тут дело даже не в том насколько хороши солдаты и оружие, а в том вовремя ли, и как сытно их накормят, тепло оденут и обеспечат боекомплектом. Вот казалось бы, у полевой кухни отвалилось колесо, она опоздала к обеду и солдат вышел на марш бросок голодный. И вроде бы чего тут страшного? Не помрёт ведь.

Да, не помрет. Но идти будет медленнее, и в итоге опоздает к началу сражения. А могут не вовремя выдать теплую одежду, солдат замерзнет, заболеет, и так и не поучаствовав в боевых действиях, отправится в госпиталь. Там он займёт место, его будут лечить, на него потратят драгоценное время, и всё из-за того, что какой-то интендант вовремя не подсуетился.

— Местные говорят что ни боярина, ни его сына здесь не было. — Вытирая меч о шторы, Иван тяжело дышал и нервно оглядывался.

— Да уж догадался… — ответил я. Шанс в открытую поймать мага такого уровня стремился к нулю. Где-то подловить, хитростью взять как-то, это ещё можно представить. А так, нахрапом…едва ли…

— Что с пленными делать?

— А что ты с ними сделаешь? Пакуй и на телеги грузи. — Одно дело чухонцы, с ними разговор короткий, и совсем другое свои, россы. Те же лопуховцы, тоже враги, казалось, а на деле вон оно как…

Из сдавшихся в плен Лопуховских ратников в этом походе участвовало двадцать человек, и вели себя они очень достойно, труса никто не праздновал. Профессиональные вояки, всегда в первых рядах, и если по-честному, один Лопуховец стоил десятка моих «мобилизованных». Те что, ладно если толпой, тогда ещё как-то, а тут кого не возьми — яркая индивидуальность. На миру и смерть красна — принцип жизни этих людей.

— Трофеи тоже грузить? — не уходил денщик.

— Только самое ценное, всё подряд не тащите. А то не войско, а лавка старьёвщика на выезде.

Иван ухмыльнулся.

— Так тут куда не плюнь — ценности. Как выбирать?

Набитый добром по самое не хочу, Валиевский терем больше напоминал мне музей. Ещё в первое своё посещение я обратил внимание на нездоровую тягу хозяев к роскоши. Ну и сейчас ничего особо не изменилось: статуи, картины, ковры, посуда — всё было на месте.

— Оружие, драгоценности. На всё про всё у вас полчаса. Потом поджигай и уходим.

Оставлять